Некоторые люди говорят: «Павел проделал огромную работу, он взвалил на себя огромную нагрузку ради церквей и так много им содействовал. Тринадцать посланий Павла оказали поддержку двум тысячам лет Периода Благодати, они уступают лишь Четвероевангелию. Кто может сравниться с Павлом? Никто не может расшифровать Откровение Иоанна Богослова, тогда как послания Павла служат жизни, и та работа, что он выполнил, принесла пользу церквям. Кто еще мог бы добиться подобного? А какую работу выполнил Петр?» Когда человек оценивает других, он делает это, исходя из того вклада, что они вносят. Когда Бог оценивает людей, это делается в соответствии с природой человека. Среди стремящихся к жизни Павел был тем, кто не осознавал своей собственной сущности. Он отнюдь не был смиренным или послушным, и он не сознавал своей сущности, которая находилась в противостоянии с Богом. Поэтому он был тем, кто не прошел через конкретные переживания, тем, кто не претворил истину в жизнь. Петр был другим. Будучи творением Божьим, он сознавал свои недостатки, слабости и свой порочный характер, и поэтому у него был путь практики, следуя которому, он мог изменить свой характер; он не относился к тем, у кого была лишь доктрина, но реальности не было. Те, кто меняется, это новые люди, которые были спасены, это те, кто оказался способным стремиться к истине. Люди, которые не меняются, относятся к тем, кто является отмирающим естественным образом; это те, кто не был спасен, то есть те, к кому Бог питал отвращение и кого отверг. Бог не удостоит их благодарностью, какой бы существенной ни была их работа. Когда ты сравниваешь это со своим собственным стремлением, должно быть самоочевидно, являешься ли ты по большому счету человеком подобным Петру или Павлу. Если в том, что ты ищешь по-прежнему нет истины, и если даже сегодня ты по-прежнему высокомерен и заносчив, как Павел, если так же, как и он, бойко расхваливаешь себя, в таком случае ты, без сомнения, не оправдывающий надежд вырожденец, терпящий неудачу. Если ты ищешь как Петр, если стремишься к практическим действиям и истинным изменениям, если ты не высокомерен и не своенравен и при этом стараешься исполнить свой долг, в таком случае ты будешь Божьим творением, будешь тем, кто может одержать победу. Павел не осознавал свою собственную сущность или порочность, а свое противление и подавно. Он ни разу не упомянул о своем недостойном противлении Христу и не выказывал особого раскаяния. Он преподнес лишь краткое объяснение и в глубине его сердца полного подчинения Богу у него не было. Несмотря на то, что он упал по дороге в Дамаск, вглубь себя он не заглядывал. Его вполне устраивало просто продолжать работать, а познание себя и изменение своего прежнего характера он не считал крайне важными для жизни вопросами. Он довольствовался простым высказыванием истины, окормлением других людей в качестве средства успокоения собственной совести. В качестве собственного утешения и для прощения собственных прошлых грехов он довольствовался тем, что более не преследовал учеников Христа. Цель, к которой он стремился, представляла собой не что иное, как будущий венец и временную работу; его целью было обилие благодати. Он не искал достаточной истины и не стремился глубже проникнуть в ту истину, которую прежде не понял. И поэтому его знание себя самого можно назвать ложным, а обличения и суда он не принял. То, что он был способен выполнять работу, не означает, что он обладал знанием своей собственной природы и сущности; он был сосредоточен исключительно на внешних практических действиях. Вдобавок то, чего он добивался, было не изменение, а знание. Его работа была исключительно результатом явления Христа на пути в Дамаск. Это не было тем, что он изначально решил делать, как не было это и работой, осуществленной после того, как он допустил обтеску своего прежнего характера. Вне зависимости от того, как он действовал, его прежний характер не изменился, и потому его работа не искупила его прошлых грехов, а лишь сыграла определенную роль среди церквей того времени. Для подобного человека, чей прежний характер не изменился, иными словами, для того, кто не обрел спасения, а истины не имел и подавно, он был абсолютно неспособен стать одним из благосклонно принятых Господом Иисусом. Он не был тем, кто был исполнен любви и почитания по отношению к Иисусу Христу, не был он и приверженцем поиска истины, а тем, кто стремился познать тайну воплощения не был и подавно. Он был попросту тем, кто был искусным в софистике, и кто не уступил бы никому из вышестоящих или тем, кто обладал истиной. Он завидовал людям или истинам, которые находились в противоречии с ним или были ему враждебны, предпочитая одаренных людей, олицетворявших огромную популярность и обладавших глубокими знаниями. Ему не нравилось общаться с бедняками, ищущими истинный путь, которых не интересовало ничего, кроме истины. Зато его интересовали вышестоящие деятели из религиозных организаций, которые говорили исключительно о доктринах и обладали богатыми знаниями. У него не было любви к новому труду Святого Духа и ход новой работы Святого Духа его не интересовал. Зато он благоволил тем правилам и доктринам, которые были выше, нежели всеобщие истины. По своей внутренней сущности и по совокупности того, к чему он стремился, он не заслуживает называться христианином, который стремился к истине, а верным слугой в доме Божьем и подавно, ибо слишком велики были его чрезмерное лицемерие и противление. Несмотря на то, что он известен как слуга Господа Иисуса, он вовсе не годился для того, чтобы войти во врата царства небесного, поскольку его деяния с начала и до конца нельзя назвать праведными. Его можно отнести к тем, кто был лицемерным и творил неправедное, но при этом работал ради Христа. Хотя его нельзя назвать злым, его вполне можно назвать человеком, который совершал неправедное. Он выполнил много работы, однако выносить суждение о нем необходимо, исходя не из объема проделанной им работы, а единственно на основании ее качества и сути. Только таким образом можно докопаться до сути данного вопроса. Он был неизменно убежден в том, что он способен работать, что он лучше большинства людей, что он, как никто другой, переживает о бремени Господа, что никто не раскаивается столь глубоко, как он, поскольку великий свет озарил его, и он узрел этот великий свет, и поэтому его покаяние глубже, чем у кого-то другого. Именно такими были мысли в его сердце в то время. По окончании своей работы Павел сказал: «Подвигом я подвизался, течение совершил, а теперь готовится мне венец праведности». Его борьба, работа и линия поведения — все это было единственно ради венца праведности, вперед он настойчиво не продвигался. И хотя в своей работе он не был небрежным, можно сказать, что его работа совершалась лишь для того, чтобы загладить его ошибки, остановить обвинения со стороны его совести. Он лишь надеялся закончить свою работу, завершить свой курс и провести свою борьбу как можно скорее, дабы пораньше обрести свой вожделенный венец праведности. Жаждал он не того, чтобы встретиться с Господом Иисусом посредством своих переживаний и истинного знания, а стремился завершить свою работу как можно скорее, чтобы при встрече с Господом Иисусом получить те вознаграждения, которые он заслужил своей работой. Он использовал свою работу для самоуспокоения, чтобы заключить сделку в обмен на будущий венец. Он искал не истины и не Бога, а лишь венца. Разве может подобное стремление соответствовать стандарту? Его мотивация, его работа, та цена, что он заплатил, все его усилия — все это было охвачено его удивительными фантазиями, и он работал в полном соответствии со своими собственными желаниями. Во всей его работе та цена, что он заплатил, не содержала в себе ни малейшей готовности с его стороны; он просто участвовал в сделке. Та охота, с которой он приложил свои усилия, была направлена не на то, чтобы он мог исполнить свой долг, а на то, чтобы он мог достичь цели сделки. Есть ли хоть какая-то ценность у таких стараний? Разве смог бы кто-то одобрить его усилия, полные побочных примесей? У кого есть хоть какой-то интерес к подобным усилиям? Его работа была полна мечтаний о будущем, полна прекрасных планов и не содержала никакого пути, ведущего к изменению человеческого характера. Его благорасположение во многом было притворным; его работа не предлагала жизнь, а была видимостью благовоспитанности; это было заключением сделки. Разве может подобная работа привести человека на тот путь, на котором он может вновь обрести свой изначальный долг?

(Слово, том I. Божье явление и работа. Успех или неудача зависят от пути, которым идет человек)